13.08.2008, 17:04
Писатель © Агатьев Валерий Иванович (valerius_dr@yahoo.com)
Стиль рассказа: Фантастика, размер 93К.
Страница 1 : Стр. 2 :
ЗАПИСКИ
РОБОТА
Эти записки своего рода
история моего становления как человека.
Как приятно вернуться. Я вернулся просто стольких
секунд скитаний. Вряд ли я вспомню, где я был и что делал. Это настолько
сложная работа, что мой мыслительный процессор начинает странно
стучать. Вряд ли это полезно для моей ржавой головы. Изменился ли я?
Нисколько. У меня не было времени на это. Обычно это как происходит?
Люди просыпаются в понедельник, а в голове у них новый алгоритм. Новая
программа по изменению собственной жизни заканчивается через несколько
минут, часов или вообще не начинается. К примеру, вижу Клиффа. Он что-то
там говорит об изменении вредных привычек. Говорит, как же это приятно
видеть мир трезвыми глазами. К пятнице - этот мир ему кажется настолько
мерзопакостным, что глядеть на него просто невозможно другими глазами. Я
говорю, разве ты сомневаешься? А он спрашивает, в чём. Я говорю, да ты
ведь полностью пронизан этими сомнениями. Как жить, и прочей ерундой. Он
говорит, в общем-то, да. То-то же. Я говорю, зачем менять себя. Разве
это что-то изменит. Робот - это навсегда. Меняйся, не меняйся - всё к
чёрту.
Где же я был. Помню, блуждал по улицам, мостовым.
Заходил куда-то. Что-то наливали. Встретил ещё одного робота. Вернулся
издалека. Говорит там хорошо. Я спрашиваю, лучше, чем здесь? А он
говорит, да ты что, это же небо и земля. А я спрашиваю, ну и какого же
ты чёрта спустился к нам с небес. Наскучил ад? Я говорю, вы все
возвращаетесь ненормальными оттуда. Бросаете всё, что у вас есть:
родных, близких. Скажи мне разве это стоит того. Приезжаете и плюёте на
всех. Фигня, это всё. Вам бы на эти деньги сердца бы купить, да мозги
починить. Но я думаю, что не все, такие как он. Надеюсь. Просто я был
очень пьян. Желчное отравление.
Не слишком здорово о чём-то судить. Особенно, если
тысячи людей живут в нищете. Доброе слово - это роскошь. Разве можно
говорить человеку о чём-то хорошем, если, приходя домой, у него
начинается язва, оттого, что у него просто нечего есть. Разве может он
понять, что сосед, который вернулся домой оттуда, никогда не поймёт
человека живущего здесь. Лишь по простой причине, что он никогда не
признается, как он жил там. Я тоже таким был. По-моему, эта участь
никого не избежала. Мы все были иммигрантами.
Я всегда о чём-то думаю. Думаю, что это не очень
полезно для моего кибернетического здоровья. В прошлом месяце дважды
менял чип, поддерживающий остановку и распределение мыслей. Я часто хочу
высказать мысль. Но это частота превышает допустимый лимит моего
здоровья. Мысли так и прут из меня. Клифф говорит это ненормально, когда
много думают. Конечно, но и ненормально, когда все молчат. Все вокруг
молчат. И самое гнусное в этом молчании, что всем есть что сказать.
Клифф говорит что-то, но разве это кого-то заденет. Когда-то Клифф был
неплохим музыкантом. У него была группа, а я писал ему стихи. Но разве
кому-то было интересно, что он играет. Поэзия и музыка сдохли по нелепой
причине - это никому сейчас не нужно. Тысяча риффов разбились о рифы
глупости. Мне кажется, он с тех пор ни во что не верит. Да и стоит ли?
Когда же мы стали ненужными детьми своего времени?
Неужели нас такими создали? Вряд ли кто-то рождается, чтобы жить так.
Кругом столько грусти. Всё из-за глупости. Кто-то сделал нас роботами,
забыв нам дать всё, что нужно для нормальной жизни робота. Нам забыли
дать любовь. Нас сделали одиночками. Но это не самое главное. Самое
интересное, что мы очень похожи на своих создателей. Мы жаждали любви.
Но нам сказали, роботы не умеют любить, у роботов нет чувств. Кажется, я
знаю почему. У наших создателей их просто не было. Нас создали
бездушными, и печальными. Нас создали, а потом бросили как ненужный
хлам, как моё старое пианино, которое следовало просто настроить, а его
взяли и выбросили. Те струны до сих пор отзываются стальным дребезжащим
эхом в моей душе, хотя откуда она может взяться у бездушной железяки,
вроде меня. Я всегда задавал себе этот вопрос. Откуда мне могло прийти в
голову, что у создателей просто не хватило любви, той самой частички,
без которой не может прожить ни одно живое существо. Без любви
задыхаются, черствеют как хлеб в соседней лавке. Или ржавеют как я. И ни
одно масло или средство от ржавчины не в силах смыть то, что таилось
все эти годы в моей голове, или в сердце коим я совсем не обладаю. Как
странно, думал я, что порой мы, можем чувствовать то, что не может
почувствовать человек с сердцем, чувствами. Мне казалось, это поистине
чудо. А Клифф говорил, брось, всё это просто биотоки, не более. У людей
также бывает. А я орал вовсю. Нет, мы не может быть такими как они. Не
можем. А он лишь бормотал, забудь - ты - робот, и, к сожалению, ты им и
останешься. Он всегда был прав. Грустно, но - правда.
Я вечерами бродил по городу, пытаясь отыскать себя.
Я как-то понял, что затерялся на этой планете. Я случайно забыл, для
чего я вообще живу. Я думал о своём предназначении. Может быть, об этом
можно было узнать из моей технической характеристики. Но скудная
информация, не даёт повода на правильные выводы. Мне хотелось
кого-нибудь расспросить об этом. Должен же кто-то знать для чего мы
созданы в этом дурацком мире. Мы часто пытаемся найти ответ на
мучительные вопросы. На это могут уйти годы. Так мы становимся мудрее
или старее. За мучительным анализом собственного я, мы пытаемся отыскать
необходимость собственного существования. Однажды мне показалось, что
жизнь построена по каким-то глупым законам и кажется никто не в
состоянии определить эти законы. Как-то я попал на целый месяц в
больницу, в эти тёмные коридоры. У меня было достаточно подумать над
этим. Я понял одну офигительную вещь. Мы рождены, чтобы страдать. Все
страдают в этом мире. И это состояние постоянное. Страдание от
одиночества переходит в страдание от общества. Любая форма
существования, так или иначе, выливается в страдание. И чтобы понять,
что такое сострадание, я должен научиться страдать. И я научился.
Мысленно, физически, духовно. Я стал совершенно другим. Этот ад сделал
меня другим, более человечным.
Я хочу сделать что-то доброе. Мэри говорит, ты и
так достаточно добр. Но достаточно ли я добр, чтобы творить добро.
Парадокс. Я часто задумываюсь, а что движет мной делать добро. Эгоизм.
Но если это эгоизм, то разве можно получить удовольствие от собственного
неудобства. Ведь помогать людям не всегда просто. Мэри, например,
всегда была добра ко мне. Не только ко мне. Она делает это, не
задумываясь над этим. Над последствиями своего неудобства. А если б
задумалась? Вряд ли она стала после этого помогать. Я-то знаю причину
своей доброты. Часто люди не понимают причину моего хорошего
расположения, путая её с корыстью. Для меня такой человек безнадёжен.
Наверное, он в этом не виноват. Может быть, он не встречал нормальных
людей, способных на благородные поступки. Если бы кто-то знал меня, так
как я сам знаю себя. Возможно, это бы облегчило мне жизнь, и сократило
время на всевозможные объяснения. Мне кажется это полным бредом. Путать
искренность с чем-то другим. Сплошной бред. Мы все безнадёжно обречены.
Чтобы жить нормально в этом мире, мы постоянно должны оправдываться.
Самое ужасное это оправдываться перед другом. Недоверие друзей - это
самая дурацкая проблема этого мира. Чувствуешь, где тут грань между
свободой и несвободой. Свободы не существует. Пока ты тот, каким тебя
хотят видеть другие. Плевал я на всё это. Мы такие, какие есть. Выбирать
не приходится. Никто не хочет слышать других. Слепоглухонемое общество
эгоистов. Разве стоит мне объяснять, что для того, чтобы стать таким,
мне пришлось пройти очень длинный путь потерь и поражений. И что те шипы
напрочь засели в моём ржавом теле. И что я не способен приносить боль,
так знаю, что это такое. Но никто не слышит. Значит, так тому и быть.
Она шла на встречу. Она всегда почему-то шла на
встречу ко мне. Наверное, всё оттого, что земля круглая. Она была такой
красивой. Это обстоятельство всегда ставило меня в тупик. Я либо
приходил в замешательство, либо сильно ржавел. Ну не мог я объяснить ей,
насколько она хороша. Но я мечтал. Мечтательный придурок. Я хотел
сказать ей насколько, она хороша. Как нежно она ступает по каменистым
пригоркам, по грязному тротуару, по лужицам в летний дождь. Мне хотелось
нести её на руках, переступая лужи. Грозить кулаком дождю, и смело идти
навстречу новым лужам. Как мне хотелось крикнуть ей, что солнце,
которое освещает её, просто маленький лучик по сравнению с её
ослепительной красотой. А больше всего на свете мне хотелось сказать,
что никто и никогда не будет любить её, так как я. Но я был очень
неуклюж, медлителен и просто до ужаса стеснялся. И больше всего я
боялся, что она не поймёт меня. И у меня не было сердца, которое я мог
бы ей подарить. Она не смогла бы полюбить меня такого вот инвалида. Я
был роботом, а она - человеком.
Она шла навстречу. Она всегда шла навстречу.
Наверное, земля всегда будет такой круглой и постоянной как моя любовь.
Из моего окна, такого маленького просматривается
неуклюже мой маленький мир. Здесь я сижу и плюю на него. А иногда с
балкона я вижу, как спешат куда-то люди. Мне всегда хочется что-нибудь
сбросить вниз, чтобы остановить их хотя бы на миг. Мир муравьёв. Туда
сюда бегают. За окном, таким маленьким виднеются мои маленькие мечты,
такие крохотные, что они едва проглядываются. Иногда я не вижу их. Может
быть, их и вовсе нет. Такой вот я экземпляр. Сам не знаю чего хочу.
Другие знают чего хотят от этой жизни. Я тоже когда-то хотел. Также
думал. Всё не так просто. Хотеть, не значит уметь. Они все бегут
куда-то. Ни на что нет времени. Не хватает. Ни поговорить, ни просто
посидеть. Такой вот значит муравейник.
Мне часто хочется просто побродить по тихим аллеям
парка. Просто тихо посидеть как в старые добрые времена. Ни о чём не
думать, ни о чём не говорить. Просто смотреть вдаль, наблюдая, как день
сменяет вечер, как тихо садится жаркое солнце, как нежный летний ветерок
раздувает пыль тротуарных тропинок. Под звуки детского смеха
почувствовать жизнь. И хоть раз в жизни представить себе, что я кому-то
нужен в этом мире. Но телефон обрывает все мои мечты. Я навсегда
останусь ненужной железякой в мире, где никому нет покоя и никому нет
дела до тебя. Наверное, так всё устроено, и ничего с этим не поделаешь.
Однажды, я хотел отправиться далеко-далеко. Так
далеко, чтобы не слышать эхо своего отчаяния, эхо эгоистичного мира.
Навсегда пожертвовать своей бесценной свободой. Ради чего я был создан,
если не для свободы? Я, было, собрался в путь, но что-то мне стало не по
себе. А кому я буду нужен там, в тысячи километрах от собственного мира
в котором я обрету такой же, эгоистичный, никчёмный мир. Ночами, в
своих снах я слышал голос, зовущий меня. Умоляющий меня совершить
достойный выбор, не разменивать себя по мелочам. Он рыдал, стоя на
коленях, говоря, что я трачу себя на тех, кто не достоин этого, что у
меня совершенно другая судьба, как впрочем, у всех. И что я должен
что-нибудь поменять в своей жизни, полной таланта. Здесь, говорил он не
моя земля. Это земля дураков. Что же я отвечал ему бестолковому.
Говорил, что мир-это вселенная, где без дураков ну никак нельзя.
Совершенно. Господь создал нас дураками, чтобы озарить нас. О, какое же
это великое чудо. Какое же это великое испытание выпало на голову всему
человечеству. Испытание дураками.
Мне так всё надоело, что я решил полностью изменить
свою жизнь. Мэри, говорит, может, снимем отдельный домик и поселимся
все там. Не подумала, наверное. О последствиях. Меня, конечно же, никто
не спрашивал. Как обычно. Перетащили все наши немногочисленные вещи.
Пьяного Клиффа тоже. Ну, я спрашиваю Мэри, и что же это существо
нетрезвое будет с нами сосуществовать. Мэри, говорит, что это вроде не
обсуждается. Наверное, она в него влюбилась. Проснётся, надо будет у
него спросить. Хотя странно, как в такое существо можно влюбиться. Я тут
сразу же подумал о его бумерангах. Хорошая перспектива. Офигительная у
меня начинается жизнь. И у Мэри тоже.
Мэри собиралась стать актрисой, совмещая при этом
обучение на психолога. Наши пути пересеклись на одной из тусовок. Я
зашёл к Клиффу заменить бас гитариста безвременно ушедшего в творческую
депрессию (судя по музыке Клиффа, композера этой самой музыки, это
вполне возможно. Я никак не могу понять, как из нормальных стихов, можно
творить такую жуть). Мне пришлось заменить бедолагу. Есть подозрение,
что это не первый случай. Кретинизм приводит к кретинизму. Теория
взаимосвязи. Она стояла там, впиваясь в сцену, словно голодная вампирша.
Затем, как-то так пошло. В общем, как всегда Клифф влип. С тех пор, я
никак не могу отделаться от этой странной парочки. А зашёл вроде на один
вечер.
Я хотел бы немного рассказать о себе. Как-то мне
пришло в голову, что у меня несколько жизней, масок, лиц и т.д. Мэри
говорит, ты не такой как все. Как только у тебя дела начинают идти
хорошо, ты обязательно всё испортишь. Главный мой козырь в борьбе с этой
действительностью - это независимость. Если все идут направо, то я
обязательно, пойду в другую сторону. Я хотел бы идти по своей дороге,
без указателей, без знаков. Я всегда стремлюсь идти своим путём. Решать и
делать всё самостоятельно. И мне не нужна поддержка. И не нужны мне
чужие советы. Только я могу понять самого себя. Валить свои неудачи на
себя. Со стороны, не понять. Надменно, зато нет упрёков. А самое главное
я никому ничего не должен. Двигаться по жизни свободно, вот куда клонит
мой корабль, вот моя самая настоящая цель. Таинственность во всём.
Безысходность. Одиночество. Но никто никогда не скажет - он открытая
книга, которую не интересно читать, ну а тем более перечитывать.
Мэри, так и говорит - незнакомец. Если бы она
знала, отчего я всё это затеял. И как мучительно быть открытой книгой.
Когда все стараются вырвать страницы, замарать, разорвать, а затем
выкинуть, или продать как ненужную вещь. Но она об этом не знала. Она
была слишком юной для этого. Выросшей в другом мире. А я рос в этом.
Жёстком, и не прощающим всего. Даже робота.
Как мне хотелось уйти, бросить всё и просто уйти.
Как же я устал созерцать всё это. Идиотское чувство жизни. Мне даже
нечего сказать. Даже не с кем поговорить. Наверное, мир совсем стал
чужим для меня. Совсем как Л. Как ей объяснить, что мне очень грустно.
Очень одиноко в мире, где никто не любит роботов. Как мне объяснить, что
те последние мгновения жизни, которым я обязан - это она. Как же мне
хотелось задержаться в облаках, подняться на ступень выше, чтобы совсем
стать недосягаемым, навсегда остаться там за горизонтом другого мира;
доброго, без взаимных упрёков и обид. Как же она не понимает меня. У
меня опускаются руки. Голова. Что-то там начинает биться в агонии.
Наверное, тоже самое чувствуют и люди, когда их обижают те, кого они
любят. Разве может понять она, что в эти самые минуты, моя жизнь
становится короче, так как мне не хочется жить. Одной минутой меньше.
Одной жизни меньше. Это стирает мою улыбку. Как же я улыбался. Я даже не
помню. Я так стремился стать серьёзным, что совсем забыл, для чего мне
подарили улыбку. Разве можно запрещать человеку быть весёлым? Разве это
гуманно? Сколько же я сидел и думал об этом. Так долго мои мысли ещё не
кружились в моей голове. Обида так сдавливала моё горло, что казалось,
мир навсегда сузился в моих глазах. Мир, где друзья забывают обо всём
добром, ради собственного эгоизма, и независимости. Мир, где все
стремятся добить тебя. Пнуть коленом, стереть всё доброе, что есть у
тебя. Украсть твою жизнь. Всё оттого, что ты не такой как другие. Не
такой, как она. Не такой, как все.
Ни слова правды. Ни слова лжи. Искренность также
пагубна, как дождь для влюблённых. Я понял это. Меня озарило. Я не
должен быть искренен. Я должен лишь говорить то, что хотят слышать
другие. Поэтому я молчу. Заткнулся раз и навсегда. Смысл того, что ты
говоришь, равняется нулю, как впрочем, и тот, кто это высказывает. Это
очень правильное решение. Мэри никак не может понять, что со мной
произошло. Я уже целую неделю молчу. Молчание - золото. Теперь я богат.
Хоть так можно стать богатым. И другим, наверное, приятно. Ни слова
правды. Ни слова лжи. Правда всегда кажется ложью. Я лишь смотрю в окно.
Там отражается моё лицо, грустное. Подбитое недоверием, и отчаянием.
Наверное, этот мир не похож на мой. Я это отчётливо вижу. В ненавистных
глазах друга. А может это вовсе и не дружба. Так себе. Странно, всё это.
Я заболел. Все кружатся, суетятся. Не понимаю
только отчего. Я всегда был неудобным субъектом. Казалось так удобней.
Удобней без меня. Обычное расстройство рассудка, если таковой имеется.
Спрошу у доктора. Доктор сказал всё странно. Такого ещё не было. Чего не
было, непонятно. Не было, чтобы роботы так воспринимали жизнь. Как? Как
люди? Значит, я становлюсь человеком? А вам это так необходимо?
Наверное. Не стоит, сказал доктор. От этого сходят с ума, сказал доктор.
Он ещё много чего говорил. Я думаю, бред бывает не только у больных.
Приятно, когда тебя не навещают. Такое приятное
чувство. Так и хочется попросить снотворного. Мне хочется уснуть и
проснуться, когда всё это закончится. Болезнь отступит. А доктор,
обнявши, скажет, ну, голубчик, вы совершенно здоровы. А так совсем не
хочется. На улице жизнь. А ты в постели, сложенный пополам. Всё думаю, а
на каком это я свете. Что-то всё подозрительно. Люди все в белом.
Иногда бегают голыми. Иногда вообще не бегают. Охают. Иногда, мне
кажется, я оказался на поле боя. Или, что нас захватили в плен
инопланетяне, и ставят какие-то жуткие опыты. Пять раз укол в одно и
тоже место. Никак не могу понять, как это может мне помочь. Там всё уже
болит. Доктор говорит Вам уже некуда тыкать. Смотрю в зеркало.
Нормально. Атака комаров. Очевидно, это мой самый лакомый кусочек.
Думаю, что всё это ненормально. Я задыхаюсь. Однообразие. Кругом белые
стены. И тишина. Вот, что меня убивает. Никто не приходит. Наверное, я
не стою того. Цветы победителям. А я побеждённый.
Мир странная штука. Кажется, всё так прекрасно, но в
один миг ты понимаешь, что ты не нужен миру. Со всем своим барахлом. Со
всем свои запасом энергии. Всегда найдётся кто-то, кто скажет, Парень,
остановись. Не делай ТАК, а делай ЭТАК. Мне на ум приходит чудовищная
мысль. А свободны ли мы? Разве могу я делать то, чем бы я гордился. Но
лишь по мыслям можно судить о поступках. Я разбиваюсь в пух и прах,
пытаясь выжить в этих каменных джунглях потусторонних эгоистов. А что в
итоге. Я разбит. Клифф, говорит не стоит, ты зря пытаешься - мир никогда
не оценит того, что ты хочешь высказать. Умных людей такое ничтожество,
что дураки, именно такого мнения о них. Не стоит идти против ветра.
Может снести. Наверное, он прав. Но как мне хочется сделать что-то
полезное. Но разве можно разбудить этот мир.
Что ж самое время взглянуть правде в глаза. Этой
слепой, безмозглой, тупой, немой тётке. Глупо разговаривать с глупцами.
Очевидно, что всё что делается, делается не по хорошей причине. Вчера
какой-то ИДИОТ размахивая ножом, задел меня, итог - боль в правом
полушарии мозга - всё покрылось кровавым туманом. Если бы Клифф, не
вмешался. А впрочем, это не так и важно. Так просто сейчас быть убитым
или убить. Раз плюнуть. Раньше хоть за что-то, а теперь ради забавы.
Чувствуешь себя кроликом. Всё думаю, а ради чего мы все рождаемся.
Какой-то ненормальный может забрать плод всех трудов наших родителей.
Просто из-за того, что ему нечего делать. Мне всегда, кажется, что мир
полон не только идиотов, но и маниакальных придурков, вечно изыскивающих
возможность кому-нибудь свернуть шею. С самого начала ты не
задумываешься над этим. Думаешь, ладно приятель, тебя это не касается.
Но тут я окончательно влип. Всё осточертело. Опять эта палата. Опять
эти уколы.
Выписали. Всё зажило, говорят они. А как насчёт
души? Каждый порез, каждый удар, нанесённый кем-то, невольно оставляет
след внутри. Неизгладимый и глубокий. Думаешь, я думаю о любви после
этого. Когда кругом ненависть. Как на ринге. Там хотя бы бьют по
правилам. Ночью, никто не ведёт себя по-мужски. Дело, в другом. Нельзя
любить, и в тоже время бить правым апперкотом по левой щеке. Я думаю,
после всего даже смеяться не хочется. Всё болит внутри меня. Ярость
такая вещь, которая не уходит сразу. По твоему желанию. Можно сдерживать
себя. Но это ненадолго. Я ненавижу идиотов, бьющих из-за угла, из-за
денег, из-за наркоты, из-за тупости. Это нечестно. И это не повод.
Веришь или нет, но мы ничто в этом мире. Отражение
того, чего никогда не достичь, не понять. Разрешая одну задачу, мы
сталкиваемся с другой. Каждый раз, что-то новое. Я пытаюсь сделать
что-то полезное, но получается, что это вовсе не то.
Тяжело, когда тебя не понимают. Всё чего ты хочешь -
лишь спокойствие духа и мыслей. В общем, мира и спокойствия души.
Надоело, всё время сражаться с тенью других. Надоело, следовать по
дорогам, проложенными другими людьми. Не понимаю, как можно понять
другого. Это невозможно, пока ты смотришь на всё это со своей стороны.
Надоело доказывать, что твои помыслы чисты и т.д. Надоело, говорить о
том, что это моя жизнь, и она практически никого не касается, и что есть
вещи, о которых не говорят вслух, каждому встречному. Открывание
страниц собственной души не приводит ни к чему хорошему. Всё это
касается лишь тебя. Надоело, созерцать на эгоистов, думающих только о
себе, перешагивающих через все законы порядочности, плюющих на всех и на
вся. Надоело, говорить о том, что сила состоит не в том, чтобы унизить,
оскорбить, обобрать другого. Как раз наоборот. Это не приводит ни к
чему хорошему. Всё мне это надоело.
Поговорим о деньгах. Когда-то у нас с друзьями был
неплохой бизнес. Но с тех пор многое изменилось. Я не хочу сказать, что
там, где бизнес, дружба как-то не приживается. Но бесконечные ссоры и
желание заработать деньги любыми средствами, не оставили ни единого
шанса нашей дружбе. Возможно, мы были молоды. В итоге, я хлопнул дверью,
и навсегда вычеркнул из своего лексикона понятие дружбы. У меня даже на
счёт этого есть целая философия. Но не об этом. Что ж в итоге, никто
так и не разбогател. Хотя я ни с кем и не ссорился. Но с тех пор моя
жизнь очень изменилась. Когда-то я был на гребне волны. Я неплохо
зарабатывал. Но вот, что меня тогда беспокоило - это то, что люди
воспринимают меня не так как это должно быть на самом деле. Когда, я
покончил с бизнесом и вернулся в мир простых людей, рядом из тех, кто
был со мной в прошлой жизни, почти никого не осталось. Но в мире простых
людей я обрёл большего понимания и переживания. Тот мир был
беспощадным, лживым и, к сожалению, не простил того, что я расстался с
ним. Я обрёл новых друзей, новую жизнь.
Никогда не знаешь, когда остановиться. То, что
другим не нравится твоя жизнь, и всё что с ней связано это давно
подмеченная истина. Не дай боже, задеть чьё-нибудь сознание, постараться
хоть на миг осознать, почему именно так, а не иначе поступает человек.
Не зачем. Это ни к чему хорошему не приведёт. Знаешь, в этом мире лучше
держаться от всего этого подальше. Не стоит наживать себе врагов. По
сути, каждый живёт в собственном мирке. Ни твоё доброе слово, ни твоя
помощь никак не согласуется с миром ближнего твоего. Но бывают и
исключения. Странно, осознавать, что иногда люди, настолько погрязшие в
своём мире, могут обращаться к тебе хоть за чем-то. Не знаю, отчего это
так происходит и что на них находит. Не понимаю. Другая мысль. Мы, к
сожалению, роботы. Хочешь ты стать лучше, выбиться в люди, но это равным
счётом ничего не значит - ты робот. Отчасти, потому что нам никак не
удаётся наладить жизненную программу, отчасти потому что мы живём по
отдельности, каждый на своей планетке, в своей норке, в своём бездушном
процессоре.
Я не хочу больше помогать. Это не разумно.
Во-вторых, всё это выглядит глупо. Чисто по-человечески. Ненормально.
Пора свыкнуться с мыслью, что помогать другим - это нечто
нечеловеческое. Для меня, робота, это также безнадёжно, как пытаться
остановить рой пчёл атакующих медведя. Моя ошибка, как я выяснил позже,
состоит в том, что людям, в общем-то, ничего и не нужно. С дружбой ни
фига не получается. Помогая другим, можно стать равнодушным.
Единственный урок, который я хорошо заучил. Это нормально. Я не
удивляюсь. Думаю, это новый ледниковый период. Время замороженных людей.
Эгоистов-одиночек, мечтающих о благоустройстве собственного Эго. Ради
всего святого не помогайте. Не проявляйте своей бездарности. Помогайте
лишь тем, кто этого заслуживает, кто понимает, каких усилий вам всё это
стоит. Помогать там, где это не принято. Бояться того, что тебя осудят,
не поймут, проклянут. Остерегайтесь всего, что может унизить вас,
обидеть, оскорбить, да и просто, сделать недоверчивым, и скрытным. В
общем, таким как я.
Как же мне это всё надоело. Я устал. Пора это
признать. И мне тяжело и другим от меня. Хотя, думаю, я тут ни при чём.
Люди всегда всё валят на других. Я тоже так делаю. Проще жить. Я устал, и
никак не придумаю, что сделать, что бы эта усталость прошла. Скоро день
моего рождения, а такое чувство, что это и вовсе не праздник. Трагедия
какая-то в стиле дедушки Гомера. Милый ты мой, когда же ты успокоишься.
Что это меня так занесло. Всё не так уж и плохо. По крайней мере, я жив.
Хотя. Иногда мне кажется, что это вовсе не так. Знаешь, отчего я больше
всего устал. Устал от желаний других. Устал от надежд, которые другие
возлагают на меня. А мне, веришь, всё это не интересно. Просто. Всё это
напоминает игра в одни ворота. Иногда мне кажется, что по призванию я
дурак. Тебя унижают, а ты лезешь помогать им. Идиотизм? Скорее желание
быть кому-то нужным. Это ненормально. Быть нужным только из-за того, что
ты просто что-то знаешь. Ни на что другое я не годен. Смотрю в
календарь. К сожалению, никак не могу вспомнить, чтоб я был приглашён
куда-либо. Все эти красные кружочки, так и остались кружочками без
эмоций, впечатлений и всякой там суеты по этому поводу. Никак не могу
понять, за что они так со мной поступают. Что сделал я им? Больше всего
мне надоели никчёмные обиды, недомолвки. Это, к сожалению, недостатки
дружбы. Всё это перерастает в ненависть. Хотя я не стремлюсь к этому.
Сегодня у Мэри вечеринка. Даже не знаю, к чему она
всё это затеяла. Денег ни у кого нет. Клифф всю ночь играл в клубе,
пытаясь заработать хоть немного. Бедняга. К сожалению, я не мог помочь
ему. Я стал ненавидеть музыку. Когда-то, я любил её всем сердцем.
Однажды, в пьяной потасовке, мне сломали палец. Больше я не мог играть,
так как раньше. Хотя, если бы я хотел, со временем всё бы наладилось.
Меня больше угнетало, не то, что я не смогу больше играть, так как я
всегда это делал. Меня бесило другое. Человеку, который так поступил со
мной и в голову не пришло, что он разрушил мои мечты. Я отказался, хотя
знал, как нужны Клиффу эти деньги. Но это вызывает во мне неприятное
воспоминание. Когда-нибудь, я изменюсь. Когда наступит эра хорошего
отношения к людям. А насчёт денег, Клифф, не беспокойся, сказал я ему.
Пришлось идти к Диане. Она всегда вытаскивала меня из неприятностей. Она
была нашего возраста, хотя и была мне тёткой. Когда-то брат Клиффа,
Марк был влюблён в неё. Но у Марка оказались богатые родственники в
Париже, и он уехал к ним. Диана ни за что не хотела покидать свой дом,
свой мир. Мне кажется, она сглупила. Марк был отличным человеком. Хотя
мысль, что он станет мне дядей, меня забавляла. Жаль. Так вот Диана
выручила меня ещё раз. Мы с Клиффом помогали Мэри. Никогда не думал, что
мы станем заниматься женскими делами. Клифф в фартуке. Это что-то. Мон
ами, ты бы видел себя со стороны. Вылитый француз. Ха, ха - взгляни на
себя, чучело. Он был прав. Мы всегда веселились над собственной жизнью,
над собственными трудностями. Странно, вместо того, чтобы нюни
распускать, мы потешались над собой. Мэри говорила, что мы просто
напросто плуты. Да, я был Уленьшпигелем. Сколько помню, я всегда был
плутом. Вот почему ты и нравишься девчонкам, говорила Мэри. С тобой не
соскучишься. Точнее некуда, Мэри, говорил я. Быть дураком, это
беспроигрышная тактика. Если бы все дураки были такими.
Мэри была хорошей хозяйкой. Клиффу повезло. А самое
главное, в ней было что-то такое чего не было ни в одной моей знакомой
женского пола. Она не была эгоисткой. Более того, она всегда была рада
видеть меня. Тысячу раз она приглашала в гости по поводу и без. Хотя и
звучит странно. Мы жили в одном доме. В соседних комнатах. Но это, её
никак не смущало. Вот, что в ней было необычно. Она никогда не думала,
хорошо ли то или иное. Она никогда не задумывалась над всякими
пустяками. Она просто делала. Она просто жила. Вот почему она была такой
близкой, лёгкой. Она всегда выслушивала меня, советовала. Но ни разу я
не слышал плохого в свой адрес. Тактичная, очень умная она никогда бы не
позволила такой вольности. Она понимала, что я такой не по своей
прихоти, и что всё, что я делаю необычного можно логично объяснить и
понять. Так то.
Прошлое проходит чёрной линией. Оно как краска
впитывается глубоко. Я не знаю как вывести это пятно. Я часто пытаюсь
понять, отчего способность ненавидеть других, пересиливает чувство
любви. Я многое могу понять. Но мне горько от того, что неумение понять
других, тупая агрессия ума, и безжалостное стремление унизить другого
приводит побегу от действительности. Я никогда не выясняю отношений. Это
бессмысленно. Рыцарь, атакующий стены чужой крепости, так же прав, как и
те, кто эту крепость охраняет. Это не страх. Это понимание, что это
ничего не изменит. Это противно. Я думаю, что люди не умеют дружить.
Мэри говорит это просто невозможно. Ситуация понятна - каждый хочет,
чтобы его оставили в покое. И не трогали за живое. Мне становится
неинтересен человек, говорящий это не твоего ума дела. Это может
говорить посторонний человек, но не друг. Существуют неписанные правила
дружбы. К сожалению, никто их не соблюдает. Мне кажется, о них никто и
не догадывается. Один лишь я пытаюсь что-то изменить. Или хотя бы
пытаюсь быть другом. Настоящим.
Пришло письмо. О моём зачислении в университет.
Бред какой-то. Опять пять лет. Да ещё где? На Аляске. Клифф спрашивает,
какого чёрта ты собираешься на Аляску. Я говорю, это какое-то
недоразумение. Видно кто-то пошутил. Оказалось, по ошибке, мои документы
направили не туда куда нужно. Да, я вообще не собирался никуда
поступать. Кому я там нужен в этом университете. Роботам не место в
таких заведениях. Меня же уверили, что таким как я как раз самое место в
таких заведениях. Странно. В моём жизненном цикле не было столь
странных и необдуманных проектов. Как же это глупо. Потратить пять лет
впустую, выслушивая странные вещи, изучая то, что мне никогда не
пригодится. Разве это не безумие. И после всего, быть уверенным, что ты
ни насколько не приблизился к пониманию всех вещей. Что же входило в
программу изучения. История какого-то там строя. Разве это можно
применить к чему-то. Зачатки и происхождение философской мысли. Да, я и
сам это знаю. От безделья и от голода. Вот отчего. Никак не понимаю, как
можно всю эту ерунду изучать, да ещё и 5 лет. Разве это когда-нибудь
пригодится, где-нибудь.
Я сидел в баре. Всё-таки она уезжает. Мне не
верилось. Казалось, то чего я так боялся, всё-таки наступает тяжёлой
поступью. Там ей будет лучше. Я знаю. Лучше чем здесь. Вот так оно и
происходит. Одним другом меньше. Думаю, я не был достойным другом. Да, и
странноватый для всего этого. Более идеализированные представления о
дружбе, типа разбейся в лепёшку, но... Вот именно, что это но. Всегда
думал, а нужно ли это ей. Она считала это жалостью. Думала, если
человеку помогаешь, это сдача, неверие в собственные силы. Вот этим мы и
отличались. И я не мог с этим ничего поделать. Даже теперь, когда
слепые иллюзии вдруг ни с того ни с сего прозрели. Так вот и приходится
жить. А она говорит - дружба. Все мы с чем-то или с кем-то расстаемся.
Кому-то тяжело, а кто-то от этого умирает, как бездомный пёс. Стоит ли
заводить нового друга, если он когда-нибудь уйдёт. Все эти годы я
боролся с мыслью, что нас делает сильнее вера в то, что мы живы пока мы
дышим мыслью о ближнем своём. В радости и горе я готов был служить этой
мысли. Созерцать и концентрироваться на этом, отгоняя печаль от мысли
скорой разлуки. Расстояние меняет. И удручает. Мы и так с ней
незнакомцы. А теперь время сотрёт моё имя. Моё лицо. Мои мысли. Вот о
чём я думаю. В баре незачем кричать. Люди итак видят твоё горе. Как
объяснить друзьям, что на сердце. Что человек, которого я люблю все эти
годы, уходит. Уходит в прошлое, давая дорогу идущему будущему. Хорошему,
или плохому, я не знаю. И вряд ли я когда-нибудь это пойму. Что ж,
казалось мне. В мире остаётся ещё что-то, кроме того, что люди
расстаются. Остаётся вера в то, что мы обязательно встретимся вновь.
Вряд ли она принесёт нам облегчение. Я не был хорошим другом. Вот в чём
загвоздка. Вряд ли.
Все уже разошлись. Я пробежался по клавишам старого
рояля. Тапёр уже ушёл. А я когда-то здесь подыгрывал. Как же она тогда
называлась. Эта мелодия. Её наигрывал старый Иосиф. Он превосходно
играл. Даже совсем старым. Память стала не к чёрту. Какими же добрыми мы
были. В те годы. Голодные, раздетые. Но у нас не было этого. Годы
меняются. Она всегда считала меня притворщиком. Думала я злой. А я не
мог быть злым, вот в чём дело. Родившись здесь, испившим чашу горя я
просто не мог быть злым. Я чувствовал каждое дуновение чужой души.
Каждую боль. Просто не мог. Она хотела постигнуть через меня психологию
своего отца. Всё к чему я прикасался все эти годы, все, о чём я думал,
как-то было связано с этим сравнением. Низко и подло. Никак иначе. Низко
и подло. Потому что я это я, а он - это он. Вот, что меня беспокоит.
Если я такой же, как он, то всё - мне лишь достаётся ненависть, те крохи
любви оставленные после кого-то. Смешно, потому что я нисколько не
похож на него. Никогда не был эгоистом. Никогда. Это глупо. Более того,
говорит о том, человек так и не разобрался во мне до конца. А живёт
иллюзиями и сплошными догадками. А так нечестно. Более того, смешно, так
как ясно - вся эта дружба - это лишь опыт. Попытка понять другого
посредством меня. Глупая затея.
На улице дождь. Зонт оставлен дома. Или ещё где-то.
Смешно. Через полчаса у меня важная встреча. Я долго готовился к этому
моменту. Спрашивал у всех как себя правильно вести себя в той или иной
ситуации. А тут этот дождь. Как-то он всегда невпопад. Я весь в белом.
Позже, это обстоятельство изменится. Как моё настроение. Всегда думал о
том, зачем всё это. Стремиться к чему-то. Бороться. Идти на встречу в
дождь, когда всё это можно перенести. Вечно создаю проблемы на пустом
месте. Позвонил, сказал, что всё переносится. Наверное, это трусость.
Боязнь выпачкаться. Забота о себе насущном. А в этой жизни хоть капельку
о ближнем. На улице дождь. Мысли капают и капают. Здорово. Отличная
погода. Сиди и думай. Как проходит эта жизнь. Словно дождь.
Наверное, надо научиться веселее ко всему
относиться. Надеть некую маску. Снять это безразличие к собственной
персоне. Наплевать, что, что-то там не клеится. Я не настолько ещё плох.
Я всегда хотел сделать что-то полезное. Быть не просто так. Я смотрю в
даль и понимаю, что всем, чем я могу гордиться это собственной
независимостью, которая мне досталась не по своей воле. Просто, в этом
городе так заведено - все занимаются собственной жизнью. Вот отчего я
стою одиноко на улице, одинокий прохожий, в одиноком городе, в одиноком
мире, и никак не могу найти себе места. Ибо что такое жизнь, как не
череда постоянных скитаний. Однажды я вышел из дому, но никак не могу
понять для чего, если всё равно некуда пойти, некому сказать здравствуй и
прощай. Я пытаюсь найти смысл. То занятие, которое хоть как-то скрасит
моё существование. Принесёт пользу не только мне, но и радость
окружающим. Надоел этот всеобщий эгоизм. Долой собственное Эго. Вот так я
пришёл к мысли стать Художником - человеком искусства.
Не знаю, сколько длился этот роман становления, но я
точно знал, о чём я хочу поведать этому миру. Разбудить его что ли.
Глупая затея. Но я хотел вложить свою душу. Сотворить чудо, как бы
сказал средневековый алхимик. Что может быть живее книги. Ведь это
частица самого автора. Его боль, его временная смерть. Но как же он не
прав, он не умирает. Он словно феникс возрождается в каждой душе
человека, взявшего в руки его труды. Он жив в каждой слезинке человека
сопереживающего, доброго. Как бы мне хотелось сделать людей добрее.
Своей добротой. Нелепостью своего существования. Делом всем своей жизни.
Мне хотелось плакать над каждой строчкой. Чёрт побери, как же я хотел
разбудить спящего. Что ж, я полагал, что хотя бы этой малостью стану
полезным этому миру. Мне не хотелось, чтобы люди были просто так. Словно
пыль на дороге. Словно дождь в летний день.
Отчего мне было так плохо. Наверное, оттого что
таких роботов больше никогда не будут выпускать. Даже не знаю, думали об
этом когда-нибудь создатели. Думали ли они, что когда-нибудь создадут
вещь умеющую чувствовать. Слишком чувствовать. Переживать. Сопереживать.
Как же мне было больно. Больно думать о том, что чем-то отличаешься от
других. Что эта разница как-то меня отделяет от других. Делает что ли
ущербным. Как же мне хотелось стать обычным. Не думать. Не переживать.
Не чувствовать. Так было бы легче. Легче идти по улицам. Никогда не
думать о предательствах, лжи, безразличии. Я бы никогда не думал о
власти. Я бы навсегда успокоился и жил обычной жизнью. Обычного
человека. Обычного робота. Но я такой, какой есть. Нравится это кому-то
или нет.
Стараюсь сделать что-то приятное. Целый день провёл
дома. Из окна мне открывается целый мир. К телефону не подхожу. Да и не
звонит никто. Издержки цивилизации. У всех есть телефоны, но никому
никогда не придёт в голову просто кому-нибудь позвонить. Просто, без
особой на то причины. Стали мы, что ли какими-то занятыми. Для друзей,
подруг - но только не для себя. Век эгоизма. Ну и плевать. Пора
свыкнуться с тем, что мы нужны кому-то благодаря своим неким
особенностям или способностям. Итак, смотрю я на этот мир, так сказать с
высокой башни. Туда сюда проходят люди. Кто чем занимается. Спешат,
стоят, разговаривают. А я словно одинокий поэт смотрю на всё это с
лёгкой грустью. У меня всего этого нет. Нет. По очень простой причине - я
последний робот-романтик, с обострённым чувством справедливости,
огромной любовью к собственной свободе, и более ужасным чувством
собственного достоинства. Вот так-то. Такие экземпляры всегда будут вот
так стоять, и смотреть на этот мир в совершенном одиночестве. Кто-то
скажет это глупо. И что жизнь состоит из множества компромиссов - но
иногда то, что люди называют компромиссами на самом деле это игра в одни
ворота. Чей-то эгоизм против твоего собственного. Не известно кто от
этого выигрывает. Думаю что обе стороны в проигрыше. Но иначе нельзя.
Либо ты человек, либо ты никто. Так что жизнь продолжается.
Как же это я дошёл до всего этого. Сначала я думал,
я сам во всём виноват. Сам. Никто не вправе быть виноватым в том, что
меня преследуют неудачи. Я хожу по улицам один. Я везде один. Начиная с
самого рождения. Весь день. Оно преследует меня. Оно подхватывает. Оно
душит. И ничего не могу с этим поделать. Этот мир отказался от меня. Все
отказались от меня. И я сам в этом виноват. Я не должен кого-то винить в
этом. Вот так-то, мой милый робот. Роботов не любят. Ненавидят. А мне
так хочется улыбаться. Пожимать руки друзей. О чём-то говорить. Просто,
ненавязчиво, попивая пиво. Спрашивать как дела, дружище. Но не всё
просто. Понимаешь, я хотел быть кому-то нужным. Без всякого подтекста.
Просто. Насильно мил не будешь. Так вот я топчу грязь улиц, грязь,
которая заляпала мою душу. И, к сожалению, никак не могу найти эту
чёртову химчистку, которая смыла бы эту горечь, боль. Всё думаю, почему
люди стали настолько чужими. У друзей никогда не хватает времени. Друг
на друга. Все плюют. Странно. А много ли времени надо? Главное не
опоздать. Сказать самое главное. Не забыть. Поздравить друга. Быть
рядом. Вовремя подставить плечо. Дать руку. Вот о чём думал я, сидя
один-одинёшенек. Разве можно влиять на тех, кто забыл все законы
человеческой природы. Как же это называлось? Доброта моего сердца не
достанется никому. Мои руки, мои мысли так и останутся немыми,
окаменевшими. Я никогда не смогу сказать как дорог тот или иной человек.
По простой причине - я совершенно один. Роботы обречены. Мне так не
хватает тепла. Человеческого. Никто не знает, но роботы тоже умеют
плакать. Чувствовать и любить. Как же это всё несправедливо.
Я никогда не замечал, как красив мир. Сидя в пустой
заброшенной комнате, я мысленно улетаю так далеко, что только крик
босса способен меня разбудить, вернуть меня. Боже правый, как же он не
прав в эти минуты. Зачем возвращаться в мир, где всё так монотонно. Где
же этот бедный художник, который раскрасил мой мир в цвета-однодневки
классического реализма. Пессимизм Малевича. Но глаза мои не терпят
этого. Не выносят. Лишь только в этом я могу существовать. Это как капля
воздуха. Нечто такое, что даёт тебе надежду. Силы. Разве это не
забавно. Мир в двух плоскостях. Измерениях. Разве это не забавно быть
раздвоенным на два мира? Один бесцветный, другой до умопомрачения
красив. Так бывает весной в парке. Так бывает в детстве. Но время
стирает эти краски. Оно беспощадно. Мне очень не хватает этого.
Колорита. Мне очень грустно. Я очень грустный робот. Мне кажется, что
меня оставили на минуту на остановке, а прийти за мной просто забыли.
Сегодня мы идём на прослушивание. Клифф попросил
меня быть на басе. Что ж, я не против. Но я играю уже не так, как
раньше. Из-за сломанного пальца. Он говорит, это не важно. Главное, что у
тебя музыка внутри. Такой музыки не найти. А пальцы ничего. Время
ставит всё на свои места. Главное - душа. Держись крепче. Так вот мы и
пришли. Мы не были новичками, но я словно много лет назад. Помню, наш с
Клиффом первый концерт. Это что-то. Самое главное, что в нас верили. А
это было лучшее, на что мы могли рассчитывать. Друзья никогда не заменят
таланта. А может это и есть талант. Талант неприкаянной души. Если её
нет, то ты никогда не станешь настоящим художником или музыкантом.
Такими мы были. Наивными, молодыми, неугомонными. А потом, я хлопнул
дверью. Мне было очень грустно. Я не мог больше играть. А это никак не
вязалось с музыкой. Музыка не должна давить. Она должна возвращать к
жизни, а не наоборот. Я же не мог. Не умел или просто сдался. От нашей
группы ничего не осталось. Марк уехал в Париж. Я ушёл. Была ещё
Маргарет. Но она умерла от передозировки. Если бы я не ушёл, этого бы не
произошло. Но я ушел, решая свои проблемы. Оставив обломки после себя.
Забрав свою душу, музыку и стихи. Она говорила, я бегу. Бегу от всего.
От мира. От таланта. Она говорила, ты боишься раскрыться, показать свой
талант. А я лишь был скромным. Она считала меня гением. А я был обычным
парнем, таким как все. Таким как Клифф, Марк. Я вырос в таком же злачном
месте, что и все. Она говорила, ты чист. Ты не такой как все. И никогда
не будешь таким как все. Ты никогда не станешь другим, потому что ты
знаешь, что тебе надо от жизни. Но в том-то и дело, что я не знал. И
поэтому шёл не тем путём. Вот куда всё это завело. Когда Клифф снова
набрёл на меня, я был совершенно другим. Меня больше не было. Того, кем я
когда-то был. Маргарет заставила меня думать о тех, кто рядом. И я бы
всё отдал, чтобы вернуть её. Весь свой талант. Душу. Ты ни в чём не
виноват - говорил Клифф, - просто она не захотела идти по дороге дальше.
Она остановилась. Отдохнуть. Я верю, что она улыбается нам. Маргарет
больше не будет плакать никогда. Успокойся, ты ни в чём не виноват. Если
бы я мог думать иначе. Если у нас всё получится, мы напишем для неё
целый альбом. Я напишу стихи. И про музыку не забудь. Она была бы рада
знать, что ты вернулся. Ты был талантлив. Мы все талантливы. Каждый
по-своему. Цени его. Не теряй контроль. Так мы и оказались в студии.
К сожалению, мы не произвели должного впечатления
на этих монстров музыкального бизнеса. Сказали, что мы слишком
профессиональны, талантливы. Для всего этого. И этот мир совсем не для
нас. Так снова наши мечты разбились. Так вот мы и сидели на ступенях
этого долбанного здания. Что ж, сказал Клифф, они ещё пожалеют. Да,
ладно тебе. Пора признать, мы - неудачники, сказал я. Очнись же,
наконец, Клифф. Когда же ты поймёшь, что вся наша музыка, наши стихи,
наш талант никому не нужны в этом чёртовом мире. Когда, ты, чёрт побери,
проснёшься. Я от злости раздолбал свою гитару на эти чёртовы кусочки.
Вот так же разбиваются мечты. К чёрту всё это. Этот мир плюёт на нас, а
плюю на него. Вот так мы и расстались. К чёрту стихи. Я дарю тебе весь
мой хлам. Возьми. Я пошёл. Пошёл спать. Весь мир спит. Я сдался. Как
много лет назад. Мне ничего не нужно. Больше ничего не нужно. Я хочу
просто уснуть и забыть весь этот бардак.
Когда ты один, в голову приходят разные мысли. В
такие минуты я всегда думаю о море. О детстве. Мне постоянно снятся
чайки. Далёкие, кружащиеся над водой. Или подлетающие ко мне. Они не
боятся, а я как ребёнок радуюсь им. Боже, как же это было давно. И где
тот малыш, незнающий невзгод. Странно, даже как-то. Словно сон. Никогда
не думал, что когда-нибудь буду таким как взрослый. Да и никто не верит,
что я взрослый. Я так себя веду. Не хочу быть серьёзным или что-то
вроде взрослоподобного. Какой же это скучный мир. Не улыбок. Здрасьте.
До свидания. Фальшь. Ложь. Надменность. Какие же они все снобы. А этот
безумный бзик - деньги решают всё. К чёрту их всех. Разве было это у
меня, когда я ползал в ползунках. Или сидя у мамы на коленках вёл себя
как отупевший сноб. Или люблю только тех, у кого лишь много денег. Да
это глупо. Получается, что и любить то никого-то и нельзя. Ведь понятие
МНОГО ДЕНЕГ - относительное. Да и глупое оно какое-то. Мне и в голову бы
не пришло любить маму только за то, что у неё есть какие-то деньги в
карманах, на которые мне покупают всякие распашонки. Или лежу я на
пляжике, копаясь собственными ручонками в песочке и задаю вопрос у
присевшей возле меня огромной чайке, а какое у вас образование и какова
ваша зарплата. Она бы покрутила возле своего пухового виска в недоумении
- идиот, одним словом, подумала бы эта чайка. Да мне это бы никогда и в
голову не пришло. Думать о ком-то по каким-то определённым признакам.
Вот где настоящая дискриминация. Это происходит повсюду. И мне грустно,
когда людей ценят именно таким образом. Неважно, каков ты. Ведь не по
виду судят о людях. Это глупо. Ведь может не всем так везёт. Не у всех
есть родители или престижная работа. Ведь самое главное, чтоб у каждого
был свой мир, своё море и чайка, готовая опуститься вам на руку и
сказать ну здравствуй мой единственный человечек. И ведь не совсем уж
важно, что у тебя что-то есть. Для того, чтобы говорить здравствуй не
обязательно что-то иметь. Такие вот приходят в мою голову мысли. Роботы
не могут не думать. Им запрещено думать. Лучше не думать, чем так.
Знаешь, сказал Клифф мне как-то. Мы совсем забыли,
что такое жизнь. Мы с тобой вроде и не живём. Да, сказал я - жизнь без
денег - это не жизнь. Точно, сказал Клифф. Мысли у нас одинаковые. Как
выпьем, так всё - мы на одной волне, частоте и широте. Мы с тобой вроде
философов. Если ты говоришь о бедности и пьянстве - то да, мы самые
верные хранители истинных философских традиций. Нет, в самом деле. Вот
ты спроси себя, сколько раз в день ты думаешь. То-то и оно. А теперь
представь себе, что в принципе в этом городе никто ни о чём не думает.
Всем на всё наплевать. Проблема людей в том, что мы и не думаем вовсе.
Сплошные инстинкты. Гомо гоминис люпус ест. Понятно. Клифф как напьётся
становится таким невыносимым. О чём же я говорил. Никто не помнит.
Знаешь, мне иногда кажется, что мы и вовсе не живём. Не удивительно,
ведь мы роботы, Клифф. Мы-то да, а они ведь все люди. Они такие же, как
мы, Клифф. Ничем не отличаютСтраница 1 : Стр. 2 :
|
Обратная связь
Реклама на сайте
НАЗАД