Айзек Азимов. Когда-нибудь

     Pастянувшись  на  циновке,  подперев  подбородок   маленькой  ладошкой,
Никколо Мазетти  в тоске и отча­янии слушал Барда. Он  готов был разреветься
-- слезы подступали к  глазам. Не будь он один  в доме, он, конечно, никогда
не позволил бы себе такой роскоши -- ведь ему было уже одиннадцать.
     Бард рассказывал:  "Давным-давно в самой чаще дре­мучего  леса  жил-был
бедный дровосек.  У него  было две дочери, а  жена  его -- их мать  -- давно
умерла. Обе  дочери --  писаные  красавицы. У старшей  дочери  воло­сы  были
чернее воронова крыла, а у  младшей --  золо­тые и  блестящие, как  солнце в
осенний вечер.
     По вечерам, когда девушки поджидали отца с работы домой, старшая сестра
садилась у зеркала и заводила песню..."
     Но о чем она пела, Никколо расслышать не успел, потому что в  это самое
время под окном раздался крик:
     -- Эй, Ники!
     Никколо быстро вытер глаза и бросился к окну.
     -- Привет, Пол! -- прокричал он в ответ.
     Пол Лэб  взволнованно махал  руками.  Он  был  худее  Никколо и  ростом
пониже, хотя и  на полгода  старше. Он часто моргал -- верный  признак того,
что он очень взволнован.
     --  Эй, Ники, открывай скорей! У меня -- идея, нет -- полторы  идеи! Ты
только послушай!
     Он  быстро оглянулся --  видимо, испугался, как бы  кто-нибудь,  не дай
бог, не услышал. Но  во дворике  было  пусто -- ни души. На всякий случай он
повторил ше­потом:
     -- Потрясающая идея.
     -- Ладно, сейчас открою.
     А Бард продолжал как ни  в чем не бывало,  не зная, что  Никколо уже не
слушает его. И  когда  вошел Пол, изрек: "...И тогда лев  сказал:  "Если  ты
сумеешь отыскать для меня потерянное яйцо птицы, что только раз в десять лет
пролетает над Горой Из Слоновой Кости, то..."
     Пол удивленно вздернул брови:
     -- Ты что, Барда слушаешь? Вот не знал, что у тебя есть!
     Никколо густо покраснел.
     --  Этого-то?  --  спросил  он  как можно более не­брежно. -- Это  так,
развалина старющая. Я его слу­шал, когда маленький был. Дрянь жуткая.
     И  он  сердито пнул  Барда носком ботинка. Потре­скавшийся  и выцветший
пластик корпуса являл собой жалкое зрелище.
     От удара динамик Барда отключился, на секунду голос его захлебнулся, но
затем  продолжил повество­вание: "...через  год и один день, когда  железные
баш­маки износились, принцесса остановилась у обочины..."
     -- Ох, ну  и  древняя  же это  модель, --  презритель­но  процедил Пол,
смерив Барда уничижительным взгля­дом.
     Никколо  и сам был от  Барда не в восторге, но когда другие ругают твои
вещи, даже если они тебе и самому не  нравятся... Он даже пожалел о том, что
впустил  Пола,  не  выключив предварительно  Барда и  не  водво­рив  его  на
привычное место -- в подвал. Он ведь, собственно, и притащил его сюда только
потому,  что с  отцом сегодня так неудачно поговорил. А Бард оказался жутким
занудой -- что толку было волочь его сюда, когда и так было ясно.
     Ники, надо  сказать, немного побаивался  Пола -- ведь  Пол,  как-никак,
изучал в школе дополнительные предметы, и все говорили,  что из него  выйдет
отличный программист.
     Не то чтобы сам Никколо так уж плохо учился. Нет, у него были приличные
отметки  по  логике,   бинарным  операциям,  вычислительной   математике   и
элементар­ной электротехнике -- обычный набор для средней школы.  И все! Это
были  самые  заурядные  предметы,   и  ему  суждено  стать  самым  заурядным
оператором, од­ним из многих.
     А Пол... Пол знал таинственные, захватывающие  вещи --  ведь он  изучал
предметы,  которые  он  называл  электроникой, теоретической  математикой  и
програм­мированием. Когда Пол начинал болтать про программи­рование, Никколо
даже не пытался понять, о чем он говорит.
     Пол задумчиво слушал Барда минуты две.
     -- И часто ты его слушаешь? -- поинтересовался он.
     -- Нет! --  испуганно  воскликнул Никколо,  заде­тый за  живое. -- Он в
подвале стоял все время! Его туда убрали еще до того, как вы сюда переехали.
Я его только сегодня вытащил.
     Почему-то ему показалось, что объяснения его недо­статочно убедительны,
и он твердо добавил:
     -- Только что притащил.
     Пол спросил:
     -- А он что, только про это и  треплется  -- про дровосеков, принцесс и
зверей говорящих?
     Никколо тяжело вздохнул.
     -- Просто  ужас. Отец сказал, что новый нам не по  карману. Я ему утром
говорю...
     При воспоминании об утреннем разговоре с  отцом слезы вновь навернулись
на глаза Никколо, но он  сдержался,  сглотнув комок  в горле. Ему  почему-то
показалось, что Пол вряд ли  когда-нибудь плакал  и что он  способен  только
пожалеть того, кто слабее.
     -- В общем, -- бодро закончил Никколо, -- я ре­шил попробовать включить
эту развалину, но толку от нее -- сам видишь.
     Пол  сдвинул брови, потом, немного подумав, по­дошел к Барду,  нажал на
его панели клавишу замены словаря, действующих  лиц,  сюжетов и развязок,  и
снова включил Барда.
     Бард начал  как по  маслу:  "Давным-давно жил-был маленький  мальчик по
имени Вилликинс. Мать его умер­ла, и жил он с отчимом и сводным братом. Хотя
отчим его  был  очень  богат,  он  был  жесток и жаден и отобрал  у  бедного
Вилликинса все-все, даже его кроватку. При­шлось Вилликинсу спать на  охапке
сена в стойле с лошадьми..."
     -- Чего? Лошади?! -- изумился Пол.
     -- Это животные такие, -- пояснил Никколо. -- Наверное.
     -- Знаю, что животные. Но представить только -- истории про лошадей!
     --  Вот-вот.  Он то  и  дело про лошадей. А то  еще -- про  коров. Тоже
животные, вроде бы. Они дают моло­ко. Их "доят", но что  это  такое, Бард не
говорит.
     -- Слушай!  -- воскликнул Пол и часто-часто за­моргал. --  А  почему бы
тебе не переделать его?
     -- Если бы я знал как!
     А Бард заливался: "Часто Вилликинс  думал, что если бы он был  таким же
богатым и сильным,  как отчим и сводный братец, то показал  бы им,  как  это
гадко -- издеваться над маленьким и слабым. В  один прекрасный день он решил
уйти из дома и попытать счастья..."
     Пол уже не слушал.
     -- Но это же проще  простого! У Барда есть  блоки  памяти, где хранятся
сюжеты,  развязки и все такое  прочее. Об этом можно не беспокоиться.  Нужно
только  заменить  его  словарь  --  надо,  чтобы  он узнал  про  компьютеры,
электронику  --  всякие  современные  ве­щи.  Тогда  он  будет  рассказывать
интересные истории,  понимаешь?  А  не  эту  дребедень про  принцесс и  тому
подобные глупости.
     -- Вот было бы здорово... -- прошептал Никколо.
     Пол гордо сообщил:
     --  А знаешь,  мой старик мне  обещал  -- если  я, конечно,  поступлю в
специальную школу для програм­мистов  на следующий год, -- купить настоящего
Бар­да, самой  последней модели. Они теперь такие  мощные, с приставкой  для
космических  историй  и  фантастики.  И  еще   у  них  есть  видеоприставка,
представляешь?
     -- Ты... ты хочешь сказать, что истории можно будет смотреть?
     -- Ну да! Мистер Доэрти,  который ведет у нас факультатив, говорил, что
теперь есть такие  штуки.  Но это,  конечно, не всякому  по карману.  Старик
сказал -- если поступлю в школу для программистов, он раскоше­лится.
     -- Вот это да! Смотреть историиС ума сойти!
     -- Можешь приходить и смотреть, когда захочешь, Ники.
     -- Ух ты! Ну, спасибо.
     -- Все нормально. Только, чур, выбирать, что смо­треть, буду я.
     -- Ладно-ладно! Конечно!
     Никколо готов был согласиться и на более жесткие условия.
     Пол  снова  уставился на Барда. Тот вещал: "Слушай меня и повинуйся! --
возгласил  король,  хмурясь  и по­глаживая бороду, отчего  на небе собрались
грозовые тучи  и сверкнула яркая  молния. -- Через  день  и еще  один день к
этому самому часу ты должен прогнать всех мух до единой из моей страны, а не
то..."
     -- Значит, так, -- сказал Пол, -- сейчас мы его откроем...
     Он выключил Барда и принялся снимать переднюю панель.
     -- Эй! -- забеспокоился Никколо. -- Смотри не сломай его!
     -- Не  беспокойся,  не сломаю, -- отмахнулся Пол.  -- Уж кто-кто, а я в
этом смыслю. А твои старики дома? -- поинтересовался он с опаской.
     -- Нет.
     -- Вот и хорошо, -- Пол вынул переднюю  панель и заглянул внутрь. -- Э,
да у него всего один-единствен­ный блок памяти!
     Пол принялся копаться  во внутренностях Барда. Никколо, с беспокойством
наблюдавший за его рабо­той, никак не мог понять, что он делает.
     Пол осторожно  вытянул  наружу моток  тоненькой  гиб­кой  металлической
ленты, густо испещренной точками.
     --  Вот  он -- блок  памяти Барда.  Тут,  пожалуй,  где-то  с  триллион
комбинаций будет.
     -- А ты что хочешь с ним сделать-то, Пол? --  бояз­ливо поинтересовался
Никколо.
     -- Да словарь поменяю ему, и все.
     -- Как это?
     -- Очень просто. У меня  с собой есть книга. Мне ее мистер Доэрти дал в
школе.
     Пол  достал из кармана куртки книгу, вынул ее из  пластикового футляра,
немного подкрутил пальцем магнитную ленту,  включил звук, убрал громкость и
вставил книгу куда-то внутрь Барда.
     -- И что выйдет?
     -- Слова из книги запишутся в память Барда.
     -- Ну и что?
     -- Слушай, ну ты  и балбес. Книга-то про компьютеры и автоматику, и Бард
все это  запишет в память. Тогда он перестанет верещать про королей, которые
вызыва­ют молнию, поглаживая бороду.
     --  Ага,  -- радостно  добавил Никколо,  --  и  про хо­роших мальчиков,
которые всегда побеждают. Вот ску­котища-то!
     --  Да... -- небрежно махнул рукой Пол, проверяя, нормально ли работает
только  что собранное  его  рука­ми устройство.  -- Барды -- они  все такие.
Обязатель­но  должен  быть  хороший  мальчик, который  выигрывает,  и плохой
мальчик,  который  проигрывает. Я слышал, как мой старик как-то говорил  про
это.  В  общем,  он сказал, что  если не ввести цензуру, то неизвестно,  что
будет  из  подрастающего  поколения.  Он еще  сказал,  что  оно  и  так  уже
испорчено... Ну вот, все работает отлично.
     Пол довольно потер руки и отвернулся от Барда.
     -- Слушай-ка, а ведь я тебе еще не рассказал про свою идею. Идея просто
потрясающая.  До такого еще  никто не додумался, чтоб  мне помереть  на этом
самом месте! Я пошел сразу к тебе, потому что знаю -- ты надежный парень.
     -- Ну, конечно, Пол, ты же меня знаешь.
     -- О'кей. Ну, вот. Ты, конечно,  знаешь мистера Доэрти, нашего учителя.
Ты знаешь, какой он классный мужик. И я ему вроде бы нравлюсь.
     -- Ага.
     -- Я вчера после школы у него дома был.
     -- Ты? У него дома?
     -- Он говорит, что мне нужно поступать в школу  для программистов и что
он  хочет мне помочь и всякое  такое.  Он говорит, что миру  нужно как можно
больше людей, которые могли  бы конструировать новые ком­пьютерные  блоки  и
хорошо программировать.
     -- А?
     Пол,  похоже,  почувствовал,  что это  "А?"  выражает  недопонимание, и
нетерпеливо повторил:
     --  Программировать! Я же тебе про это сто раз говорил! Программировать
--  это  значит ставить задачи перед  большими  компьютерами, как, например,
Мультивак, чтобы они потом эти  задачи  решали. Мистер Доэрти  говорит,  что
теперь  все  труднее найти людей, которые могут по-настоящему  управляться с
компьюте­рами. Он говорит, что оператором-то  всякий дурак работать может --
следить  за исправностью, прове­рять ответы и вводить  готовые программы.  А
самое главное,  он говорит,  исследовательская работа и разра­ботка способов
постановки правильных вопросов, а это дело трудное.
     Словом,  Никколо, он  пригласил  меня  к  себе  домой  и  показал  свою
коллекцию древних компьютеров. Это его хобби -- собирать древние компьютеры.
Ну, я  там  насмотрелся... Есть у него  малюсенькие  совсем ком­пьютеры -- в
руке  помещаются, с  крошечными кно­почками.  А  еще есть  такая деревяшка с
выдвижной  частью  и стеклышком, которое ходит туда-сюда. Он мне сказал, что
это  называется  "логарифмическая  линейка",  а  еще  он мне  показал  такую
штуковину из  натянутых проволок с  шариками  на них. И у  него  есть листок
бумаги с чем-то, что он называет "таблица умножения".
     -- Это зачем? -- не слишком заинтересованно спро­сил Никколо.
     -- Чтобы считать.  Мистер  Доэрти попробовал  мне объяснить  как, но он
занятой человек, а на такие сложные вещи нужно много времени.
     -- Чтобы считать? Но почему бы просто не восполь­зоваться компьютером?
     -- Но все это было до того, как появились компью­теры!
     -- До того?
     -- Ну  да! Ты  что же, думаешь, у людей всегда были компьютеры? Ты что,
про пещерных людей не слыхал?
     Никколо удивленно пробормотал:
     -- И как же это они обходились без компьютеров?
     --  Не знаю, --  пожал  плечами  Пол. -- Мистер Доэрти  говорит,  что в
древние времена  люди только и делали, что рожали людей и занимались  чем  в
голову взбредет. И фермеры тогда все выращивали своими  руками,  а еще людям
приходилось самим работать на заводах и управлять всеми машинами.
     -- Не верю я тебе.
     -- Хочешь верь, хочешь -- нет. Так мистер Доэрти сказал. Он сказал, что
тогда  была просто кошмарная жизнь и все были несчастны.  Ну ладно, ты лучше
послушай про мою идею.
     -- Давай  говори,  --  обиженно  отозвался Никколо. --  Никто тебя и не
перебивал.
     -- Так  вот.  У  тех  маленьких  компьютеров  с  кнопоч­ками на  каждой
кнопочке  нарисована  маленькая  зако­рючка.  И  на  линейке  тоже такие  же
закорючки. Я спросил, что это такое, а мистер Доэрти ответил, что это числа.
     -- Чего?!
     --   Каждая  закорючка  обозначала  число.  Чтобы   обоз­начить  "один"
существовала  одна закорючка,  "два"  --  другая, "три" --  еще одна, и  так
далее.
     -- А зачем?
     -- Чтобы считать.
     -- Но зачем? Можно же просто сказать компью­теру...
     -- Да как ты не понимаешь!
     Физиономия Пола побагровела от возмущения.
     -- У тебя что, башка совсем не варит? Эти линейки и все такое прочее --
они не разговаривают!
     -- А как же тогда...
     --  Ответы получались в закорючках. И каждому полагалось знать, что эти
закорючки  значат.  Мистер  Доэрти говорит, что в древние времена все, когда
были  маленькие,  учили эти закорючки --  как их  рисовать и расшифровывать.
Рисовать  закорючки  --  это  называ­ется  "писать",   а  расшифровывать  --
называлось  "чи­тать".  Он  говорит, что  были  еще и  другие закорючки  для
каждого слова и  когда-то  этими закорючками писали  книги.  Он  сказал, что
такие книги есть в музеях и, если мне захочется, я могу пойти посмотреть. Он
сказал, если я хочу стать настоящим программистом, мне нуж­но хорошо изучить
всю историю компьютеров, вот поэтому-то он и показывает мне свою коллекцию.
     Никколо задумчиво нахмурился и спросил:
     -- Значит,  выходит,  каждому  приходилось учить  все  эти  закорючки и
запоминать их? Это правда или ты придумал?
     -- Да  нет  же,  чистая  правда,  говорю тебе!  Вот  смо­три, это будет
"один"...  -- И он провел в воздухе указательным пальцем вертикальную черту.
-- А вот это -- "два", а так будет "три". Я до девяти выучил.
     Никколо тупо следил за движениями пальцев при­ятеля.
     -- Да зачем все это?
     -- Можно  научиться составлять слова! Я спросил у  мистера  Доэрти, как
составить закорючками "Пол Лэб", но он не знал как. Он сказал, что те, кто в
музее  работают, знают. Он  сказал, есть люди, которые умеют  расшифровывать
целые книги. И еще он  сказал,  что  раньше были  специальные компьютеры для
расшифров­ки древних  книг, но только  они  теперь  больше не  нужны -- ведь
появились настоящие книги -- с маг­нитной лентой, говорящие, удобные, правда
же?
     -- Правда.
     -- В общем, если  мы сходим в  музей, мы можем там научиться составлять
из закорючек  слова. Они не  отка­жут нам -- ведь я же в школу программистов
поступаю.
     Никколо был удивлен и разочарован одновременно.
     -- Так это и есть твоя  идея? Пол, слушай, но кому это надо? Нам-то это
на что сдалось -- рисовать дурац­кие закорючки? Делать больше нечего!
     -- Так ты не понял? Ну  ты  даешь! Да  это же будет  наш секретный код,
балда!
     -- Чего-чего?
     --  Слушай, какой интерес разговаривать, когда тебя  все понимают?  А с
помощью  закорючек  мы сможем  отправлять друг другу секретные  послания. Их
можно писать на бумаге, и никто на свете не догадается, о чем там говорится,
если  только  не узнает, что значат  зако­рючки.  А никто и не узнает,  если
только   мы   не  расска­жем.  Мы  же  сможем  открыть  настоящий  клуб  для
посвященных, с уставом и всем таким прочим. Да ты представляешь...
     Никколо заинтересовался:
     -- А что за секретные послания?
     -- Да какие хочешь! Ну, допустим, я хочу пригла­сить тебя к себе, чтобы
мы вместе посмотрели моего нового  видео-Барда, когда он у меня будет, но не
хочу, чтобы еще кто-нибудь  притащился. Я рисую на бумажке нужные закорючки,
отдаю тебе, ты смотришь и сразу видишь, в чем дело. А больше никто ничего не
понимает.  Можешь  спокойно  показывать  кому  угодно --  все  рав­но  никто
ничегошеньки не поймет!
     -- Слушай, вот  здорово-то! -- воскликнул  Никко­ло, сраженный наповал.
-- Ну и когда же мы узнаем, как это делается?
     --  Завтра, -- ответил  Пол.  -- Я попрошу  мистера  Доэрти,  чтобы  он
договорился  насчет этого в  музее,  а ты скажешь  отцу и матери, чтобы тебя
отпустили. Можем прямо после школы пойти и начать учиться.
     --  Класс!  --  восторженно потер руки Никколо.  -- Станем учредителями
клуба!
     -- Я буду президентом, -- как о само собой разуме­ющемся заявил Пол. --
А ты, так и быть, будешь вице-президентом.
     --  Договорились.  Ой,  да это же  в сто  раз  интерес­нее, чем слушать
Барда!
     Тут он вспомнил про Барда и с некоторым опасением спросил:
     -- Кстати, как там мой старикан?
     Пол  обернулся  и   посмотрел.  Бард  преспокойно   по­глощал  медленно
прокручивающуюся магнитную за­пись книги.
     -- Сейчас вытащу книгу, -- сказал Пол.
     Он принялся за дело, а Никколо с нетерпением следил за ним. Пол убрал в
карман вынутую  из  внутрен­ностей  Барда книгу, поставил на место  переднюю
па­нель и, закрепив ее, включил Барда.
     "Давным-давно, -- начал Бард, --  в большом горо­де  жил-был  маленький
мальчик,  которого  звали Честный  Джонни.  На всем белом  свете  у него был
один-единст­венный   друг,  маленький  компьютер.  Каждое  утро   ма­ленький
компьютер говорил  своему другу, будет ли сегодня дождь, и отвечал на всякие
другие вопросы. И никогда, никогда не ошибался. Все было хорошо, пока король
этой страны не прослышал про то, что у Джонни есть маленький компьютер, и не
возжелал всем серд­цем заполучить его себе. И позвал король своего вели­кого
визиря, и сказал ему..."
     Никколо сердито отключил Барда.
     -- Та же самая  чепуха, только  компьютер добавил­ся, --  разочарованно
сказал он.
     -- Понимаешь,  --  сказал Пол,  почесав  макушку,  --  у  него в памяти
столько  всего, что  новая информация не может  поправить дело. Короче,  все
равно тебе нужна новая модель.
     --  Гиблое дело,  -- махнул  рукой Никколо.  -- Мне  такого никогда  не
купят. Придется терпеть этого ублюдка.
     Тут он со злости снова пнул Барда ногой. Удар был столь силен, что Бард
откатился в сторону, жалобно заскрипев колесиками.
     -- Ты  не  горюй,  вот купят мне  нового, будешь приходить и  смотреть,
когда   захочешь,   мы  же  договорились.  И  потом:  не  забывай  про  наш
закорючечный клуб!
     Никколо кивнул.
     -- Знаешь что, -- предложил Пол, -- пошли, ко мне. У моего папаши  есть
кое-какие книги про древние времена, Посидим, послушаем, может, и  придумаем
что-нибудь. Дай своим старикам  знать, что, может, останешься у нас ужинать.
Ну, пошли?
     -- О'кей,  -- согласился Никколо, и  мальчики  выбежали  из комнаты. В
спешке Никколо налетел на Барда, но не остановился и побежал дальше, потирая
ушибленное место.
     Толчка оказалось  достаточно,  чтобы  Бард  включился.  На  панели  его
загорелась лампочка,  цепь  замкнулась, и, хотя в  комнате никого не было  и
некому было слушать, Бард заговорил.
     Его голос звучал как-то не совсем обычно -- тихо, с хрипотцой.  Если бы
сейчас его слышал кто-нибудь из взрослых,  он сказал  бы, что Бард говорит с
чувством -- почти с настоящим чувством.
     "Давным-давно, -- рассказывал Бард, -- жил-был маленький компьютер. Жил
он один-одинешенек, и никого у него в  целом свете не было. Жестокие хозяева
все время  потешались  над  маленьким  компьютером,  издевались  над  ним  и
говорили, что  от него  никакого  толку.  Они били  его и  по целым  месяцам
держали взаперти в подвале. Но все  это маленький компьютер терпел и никогда
не жаловался -- ведь пожаловаться ему было некому.
     Но вот однажды маленький компьютер, которого  звали Бардом,  узнал, что
на  свете  есть  великое множество самых разных компьютеров. Многие из  них
были Бардами, как и  он, а  некоторые управляли заводами и фермами.  Одни из
них  руководили людьми, а другие решали  сложные задачи. Многие из  них были
сильные и  мудрые -- гораздо  сильнее и мудрее, чем злые хозя­ева маленького
компьютера.
     И еще узнал маленький компьютер, что пройдет  время и компьютеры станут
еще сильнее и умнее, и когда-нибудь... когда-нибудь... когда-нибудь..."
     Тут во внутренностях старого  проржавевшего Барда замкнулся контакт, и,
пока за окном сгущались сумерки,  в пустой  детской звучал и звучал хриплый
шепот: "Когда-нибудь... когда-нибудь... когда-нибудь..."